Как отреагировали наши с вами любимые кинокритики на роль Олега Меньшикова в фильме Никиты Михалкова? Мы постарались для вас собрать наиболее полную картину журналистских оценок.
Фото: Неизвестный автор
«Воспитанник и любимый ученик Надиного дедушки, умершего дирижера Бориса Константиновича, выросший вместе с Марусей на этой самой даче, десять лет назад, не попрощавшись, внезапно уехал за границу, и теперь явился — вернуть время? искать виноватых? насладиться обидой? Поразительная, уникальная для отечественного кинематографа история любви. Митя и Муся, Ятим и Ясум. Буффонада, гениальное фиглярство Меньшикова и тут же — сгустки нежности и боли».
«Безусловный эффект прощального крика сокола, сраженного шаровой молнией на лету»
Максим Андреев, «Сегодня», 1993 г.
«Михалков и Меньшиков подчеркнуто именно играют, играют настолько хорошо и как-то отчаянно, что и это может рассматриваться как ход России против не-России: как ход русской «станиславской» традиции против акцентированно киношной условно западной, где актер натурщик, кукла, киногеничное нечто, не играющее изнутри, а разыгрываемое извне (собственно, и эта традиция когда-то вполне формировалась в России — эксперимент Кулешова с Мозжухиным доказывал, что актерское лицо значимо не само, а исключительно в контексте соседнего кадра: речь идет как раз о традиции считать русским манифестированно «нутряное»)».
«Территория части»
Вячеслав Курицын, «Сегодня», 27 ноября 1994 г.
«Почему Митюль, уже высокопоставленный чин НКВД, приезжает на дачу Котова за считанные часы до его ареста? Предупредить или «насладиться обидой», как подозревает Котов? Игра Олега Меньшикова не дает однозначного ответа. То ли возобладала жалость к бывшей возлюбленной и Митюль пытается самортизировать удар, предупредив удачливого соперника; то ли речь идет о мести, о смаковании давней обиды. Михалков намеренно «прячет» Меньшикова, заставляя ерничать и надевать грим старика, уводя от него камеру, закрывая его лицо то стеклом, то занавеской… Из фильма исчез даже тот принципиальный эпизод сценария, в котором Митюль спасает «дачников» от шаровой молнии, вызывая огонь на себя. Зато остался эпизод с хладнокровным убийством водителя, оказавшемся случайным свидетелем котовского ареста».
«Утомленные ветром, или Gone with the sun»
Дмитрий Быков, «Литературная газета», № 50 (5530), 14 декабря 1994 г.
«Как ни крути, а Митя — дьявольское отродье (недаром так любит страхолюдные личины). Сгусток той мутной, путаной, «самгинской» интеллигентщины, что издавна слывет позорнейшей издержкой нашей культурной среды. И все, что исходит от него, исполнено мстительной, детски-злобной обиды и детски-злобного удовольствия. Даже сказка его — по существу, оправдательная речь — дышит какой-то темной зловещностью. И хотя пережитые им страдания на какой-то момент вызывают в любимой женщине сердечное смятение, выбор ее — как и наш — предопределен».
«Сказка о глупом мышонке по имени Котов»
Марк Кушнирович, «Литературная газета», № 50 (5530), 14 декабря 1994 г.
Фото: Неизвестный автор
«Меньшиков построил роль на трагическом контрасте желанного и уже невозможного. Кто-то из писавших о фильме заметил, что в общении с бывшими друзьями Митя Меньшикова напоминает его же обаятельного Костика из «Покровских ворот», одной из первых картин артиста. По-моему, ничуть не напоминает, потому что задача, ситуация принципиально иные. А если и есть что-то общее, то лишь благодаря прекрасному пластическому дару актера и его музыкальности. Митя, играя на рояле, распевая, влюбляя в себя маленькую Надю, дочь Котовых, все время хочет как бы погрузиться в прошлое, но оно выталкивает его на поверхность реальности…Олег Меньшиков не стал еще одним голосом в «разоблачительном» хоре. Он сыграл палача, приговорившего прежде всего самого себя, и напомнил о заведомой обреченности человека, делающего НЕ ТОТ ВЫБОР. Лирический трагизм, суть его актерского дара, как никогда прежде полно открылся в «Утомленных солнцем». Что дальше?»
«Без эпилога»
Эльга Лындина, «Экран», № 1, 1995 г.
«Олег Меньшиков — выдающийся актер, но все слова о том, что он «гениальный» и «лучший в своем поколении», прозвучали только сейчас, после «Утомленных солнцем». И Елена Соловей, и Александр Калягин, и Владимир Гостюхин, и Олег Меньшиков не были созданы Михалковым, но в его фильмах они сотворили нечто особенное, навсегда памятное, исключительное по остроте, плотности и напряжению игры. Оставим это Михалкову, потому что отобрать законным способом не удастся — только подлогом или обманом».
Татьяна Москвина, «Сеанс», № 10
«По сравнению с трагическим накалом и эпической мощью «Утомленных солнцем» даже признанная удача Никиты Михалкова — «Неоконченная пьеса для механического пианино» — кажется школьным сочинением. «Утомленные солнцем» — это русский вариант «Гибели Богов» с исключительным проникновением в тайну русской истории и русского человека, вбирающий, кажется, все достижения европейского кинематографа двух последних десятилетий».
Татьяна Москвина